-...первый раз?
- Что ты имеешь ввиду? - Мелас покачивала пальцем опасно накренившийся стакан, почти опорожненный, только на самом донышке еще переливалась темно-янтарная жидкость. - Обычно все происходит точно по учению одного хитрого австрияка. Женщины рассказывают про первый секс, мужчины - про первое убийство. Так чего тебе?
- Одно от другого недалеко ушло.
- Верно мыслишь! Потому что даже мой первый сексуальный опыт не обошелся без похорон.
- А другой?
- И другой тоже не запросто так. - Мелас надолго замолчала, как раз настолько, чтобы собеседник успел сложить в уме собственную логическую цепочку и смутиться, потом разом проглотила остатки спиртного в своем стакане.

- Но я не поэтому его запомнила. И не потому, что первый, за кем я, по выражению Зорры, закрыла скобки. А потому что это был семилетний ребенок...
Выражение ужаса на его лице ведьма рассматривала с крайним интересом, прежде чем закончить фразу:
- ...тот, кто мне его заказал.

Самия. Ей было больше лет, чем Айше, когда та стала женой Пророка, и это должно было успокоить родителей, чтивших Коран.
Я была человеком с Запада. И не то чтобы плевать хотела на Коран, просто у меня была своя такыйя**. И это позволяло не обращать внимания на традиции, а знать только то, что десятилетнюю девочку выдали замуж за тридцатилетнего мужчину, который регулярно ее избивает. Не говоря уж обо всем остальном.
Она еще успела пожаловаться отцу. Тот еще успел прийти в дом мужа и чего-то требовать, прежде чем его, безродного батрака у кого только и богатства, что красивые дети, тумаками выставили прочь. Умерла она на следующее утро от разрыва селезенки и была похоронена тихо и тайно, как и жила всю свою маленькую жизнь. Ее смерть не оплакивали только двое, муж и младший брат.
Фариду было семь. Он был еще слишком мал, чтобы пробраться в дом к сыну шакала и зарезать его, пока тот спит. Но он уже знал, как найти людей из Орлиного Гнезда. Чужаки – такие как Этке, Кремнёв или я – не слишком-то скрывались.

Когда я увидела его впервые, он был красив. Почти как Хосроу на персидских миниатюрах: стройный, белокожий, черноволосый, усы и брови словно тушью нарисованы на лице. Он все еще был красив, когда я встала на его след и повела в горы.
Это скверная магия, даже когда человек не чувствует, что за ним идут. Но я хотела, чтобы он чувствовал. Сначала смутное беспокойство, потом холодок на плечах, потом странные звуки… чтобы на полуденном солнце он весь дрожал как в лютый холод. И не мог свернуть с дороги, потому что сзади было еще страшней. Чтобы ужас накрывал его с головой и не давал дышать, чтобы он шарахался от каждой тени и знал, что никто... Никто. Ему. Здесь. Не. Поможет.
Впереди, конечно же, был тупик. Он не дошел до него добрую сотню метров. Верней, не добежал, последнюю час пути он несся со всех ног. Но не кричал. Молча ступил на дорогу, молча оглядывался, молча бежал. Так же молча и бросился вниз, не в силах больше терпеть.

Когда я спустилась, он уже перестал быть красивым и давился кровью. Знаешь ли, он сначала обрадовался, когда услышал шаги, а потом понял. Смотрел на меня, очень долго смотрел, потому что больше не мог говорить, да и дышать с трудом. Но я сказала ему. Я сказала "Самия Нужуд", а потом взяла ближайший камень и…

- Хватит!
- Я не стала приносить доказательства. Фарид узнал обо всем только когда увидел похороны.

- И конечно, ты поступила благородно и не взяла с него денег.
- Конечно, взяла. Иначе, это стало бы моей личной местью, а не должно было. Ни в коем случае.
А мой даи***, конечно же, узнал еще раньше, чем Фарид. И спросил, что же я поняла из случившегося.
- И…?
- Я почти ничем не отличалась о того, чью жизнь взяла. Мне можно. Потому что я могу.
- Ты сказала "почти".
- Потому что могу не только я. И я об этом помню.


______________________________________________________________________

*To ro bâ hol o balâ tanhâ gozâštan (фарси) - "Тебя с болью и несчастьем оставили..." (Мохсен Чавоши)

**такыйя или такийя - в некоторых направлениях ислама «мысленная оговорка», согласно которой верующий, живущий во враждебной среде, может внешне принять её условности, сохраняя в душе истинную веру. Допустимо внешнее (мнимое) отрицание собственной веры в обстоятельствах, несущих угрозу.

***даи - букв. «Великий миссионер». Третья ступень в иерархии ассассинов; именно через даи передавалась воля «Старца Горы»