Ох, какие новости приносят на хвосте министерские сороки...
Сегодня в Министерство прибыл представитель иранских магов. Официально - обсудить вопрос прямой поставки мумие и белого шафрана для Св. Мунго. Это, конечно, хорошо, потому что посредник накручивает цены вдвое и сроки вчетверо. Вот если бы еще никто не знал, что в Иране всеми делами магов заправляют Старцы Аламута. И если бы представителя звали не Низам Саббах...

Летом девяносто четвертого Низам Саббах, он же Хасан Мустафа, уже имел возможность побывать в Британии. Пока цвет общества приходил в себя после Чемпионата, авроры кочумали с "хулиганскими выходками против магглов", а Упивающиеся тряслись при виде Знака, он, кажется, еще тогда все для себя решил...

У Саджах Салехи больше нет права обратиться к нему напрямую. Но вот у корреспондента, наверное, есть возможность расспросить видного гостя о перспективах сотрудничества наших стран...

- Господин Саббах, означает ли это, что иранские маги полностью поддерживают политику Британского Министерства?..

...Только находясь рядом с мастером Низамом в течении пяти лет, можно было угадать, когда он удивляется. Для остальных же смуглое лицо иранца так и осталось непроницаемым - и тогда, когда он в немного шутливой манере отвечал о необходимсти помогать страждущим, будь то ирландец или иранец, маг или маггл, и тогда, когда пригласил для эксклюзивного интервью меня и "господина Вернье" - алжирца, прибывшего в Аламут на год позже меня, но, по-видимому, так и оставшегося там. Парень замер в прихожей дорогого номера, неподвижный и незаметный среди колышущихся теней, а я, следуя радушному жесту, прошла в комнаты.

- Щербету?
О, Саджах... - он белозубо улыбается на мой вежливый отказ - Едва переступив порог Орлиного гнезда, ты перестала мне верить?..

Я отвечаю на улыбку - так требует ритуал. Еще с полчаса он будет беседовать о своих впечатлениях от Британии, сравнивать ее с Ираном, может быть, прочтет рубаи...

- Перед уходом из Школы Cалах сделал тебе татуировку. Что там теперь..?

Он называет меня Саджах - тем именем, которым назвал, принимая в ученицы. И с каждым разом все сильнее в этом имени особая интонация, та самая с которой птенцам Аламута отдаются приказы. Когда-то Хасан Саббах поразил султана тем, что заставил троих учеников спрыгнуть со скалы, назвав их по именам - именно т а к.

- Откровенность за откровеность. Что ищет ваш Избранный..?

А ты думала это так просто?
Низам все еще улыбается, но его глаза, желтые, немигающие как у гюрзы, впиваются в лицо, ища ответ. Во взгляде, в движении ресниц, в уголках губ - я помню, как это бывает, и он знает об этом.

- Что же ты замолчала..?

.....

- Фелис...

Он никогда не звал меня так. От неожиданности я разом подняла взгляд - и тут поняла, что глаза у него вовсе не желтые и не неподвижные. Карие они, золотисто-карие, живые и теплые... как янтарь, как дождевые потоки, заполняющие вади после засухи, как подсвеченная солнцем капля гречишного меда...

- Что случилось, Фэл..?

"Ну вот и все." - успела подумать я, еще осознавая, как начало меняться мое лицо, как раскрылись губы, уже начиная говорить...

- Он ищет ключ к бессмертию. Всегда искал. На самом деле его не интересует не господство магов над магглами, а то, чтобы доказать - он один сильнее самых могущественных маго, сильней самой смерти, которой никто не может противостоять. До него. Он, приютский мальчик, битый всеми...

- Довольно.

...Благословенный Мирддин постлал здесь этот мягкий ковер. Я переворачиваюсь лицом вниз и вижу, как мимо проходят мягкие замшевые сапоги - к двери, которая захлопывается сразу перед носом.

- Идем, Али.

Две пары уходящих ног, звук закрываемой двери.

Узоры на ковре начинают закручиваться в хитроумную спираль, в центре ее появляется алая капля. Потом вторая, третья, пятая...
Тьма.

Смерти своей сестренки вампиры не забыли. Больше того, не забылии ее лично мне.
Как водится, по ночам я люблю прогуляться в одиночестве... не думаю, что кровососы об этом знали - скорей всего, их не остановила бы и небольшая компания, но что случилось, то случилось.
У вампира пасть и две руки с длиннющими ногтями. У пантеры пасть и четыре когтистых лапы - шансы с учетом численного превосходства уравнивает не очень, но психологический эффект весьма хорош.
Когда осталось двое, я обернулась. И зря - потому что сразу получила нехилую подачу и полетела куда-то в гаражи, в разные стороны с палочкой. " Ах вы, ссс... Четверо к одному!"
Потом это "четверо к одному" пробудило воспоминание о Мародерских подвигах двадцатилетней давности и, когда лунный диск заслонила клыкастая рожа, моя рука нашарила в темноте обломок металлической трубы.
За свою Аламутскую учебу покойниковповидать довелось. Застреленных, полусъеденных, отравленных, покрытых пеной и рвотой... но ничто не вызывало во мне такой тошнотворной дрожи, как смятые кости головы и лица. А тут... Когда наконец, добралась до палочки и Explodium, физиономия вожака уже напоминала сдутый с одного бока футбольный мяч, а руки его товарища были перебиты в четырех местах и висели плетьми...
Авроры появились в аккурат чтобы увидеть как последний из вампиров окончательно расстается со своей недожизнью. Бренные останки, вопреки легендам, не истлели на месте, а были упакованы в мешки и отгружены прочь. Один из "магов в сером" спросил, не нужна ли мне психологическая помощь. "Нужна. Дайте, пожалуйста, казенного огневиски."
Отмахнувшись от предложений подбросить до дому я меряла шагами очередной темный переулок и думала о том, что плющила вампирьи головы, нимало не помня о том, что когда-то они были людьми. Так, вредная, опасная нечисть, которую лучше уничтожать всеми доступными способами - и чем скорей, тем лучше. Как тарантула раздавить. Как магглы отстреливают бешеных собак.
Как... о б о р о т н е й?!
Мирддин мой, а если где-то там, в Уилтшире или Норфолке, под полной луной, кто-то из таких же как я вольноопределяющихся магов накладывает Sectumsempra или снимает с плеча ружье заряженное серебром? Потому что - нечисть, и надо успеть ударить первым...

- Оливандер... - стекло в витрине лавки сейчас было матово-черным, отражая мое лицо с поблескивающими в темноте глазами; внутри было пусто, но нетрезвое сознание почему-то хотело верить, что меня слышит именно тот, кто нужно.
- Оливандер, вы же знаете все и про всех... неизвестно как, но вы знаете. Я же просто придумываю, как все глупые женщины, правда?.. Такого же не будет, это я себе придумала, чтобы... да впрочем вы и так знаете, зачем...

Эта женщина была самой обыкновенной для ночного клиента: невысокая, плотная, с некрасивым, уже помятым лицом, одетая в какое-то длинное вытертое платье... Молодой человек заботился лишь о том, чтобы она не стащила ничего с магазинных полок и не сунула в рукав, поэтому он еще успел удивиться, когда женщина наоборот вынула из рукава какую-то вещь и указала на него.
- Сrucio!

Алекто с улыбкой созерцала мучения продавца, а затем мимоходом добавила к нему в компанию уборщика, который приехал вывезти мусорный пакет. Вид потерявщих человеческий облик мужчин, корчащихся среди отбросов, забавлял ее чрезвычайно; небрежно вертя в пальцах палочку, ведьма ощутила присутствие позади лишь тогда, когда что-то упрелось в позвоночник.

- Naass...- почти ласково прозвучало ей на ухо - засыпай и да приснится тебе аврорский отряд, damm sabaikh*!

Камера наблюдения в магазине бесстрастно отслеживала все происходящее. Скорей всего, авроры удосужатся заметить ее и стереть записи, но рисковать не стоит.
Неподвижные тела в кадре заслонила фигура женщины, чье лицо было прикрыто краем платка. Движение палочкой. Шум... А затем снова женщина, кажется, улыбающаяся под платком:

- Все короли, герцоги, мужики и солдаты,
помните:
Самые отвратительные и бессмысленные преступления совершаются отвергнутыми женщинами.
Любите женщин, господа!..



__________________________________
*собачья кровь (арабск.)

Вчера ездила в детский приют... Нет, господа, Вольдемортами не рождаются, Темных Лордов не варят в котлах алхимики Слизерина. Предводители Упивающихся Смертью вырастают из маленьких Томми Риддлов на вашем, господа, равнодушии.

В аврорке курят так, что дым плавает по комнате аккуратными слоями. Разнарядки, сводки, суровые лица... На доске маркером написано: Наша профессия: найти и убить Волдеморта!
Надо же, я всю жизнь думала, что их профессия - служить и защищать...

Я выросла в любви.
Лапочка-дочка, милый сестреныш, племяшка-проказница - мне никогда не приходилось ревниво следить за лакомым кусочком, который отправляют в чужой рот. И никогда не приходилось чувствовать, что близкие касаются меня с опасливым отвращением, как нелюдя.
Ты наверное прав своим несказанным - я все равно не пойму.

Когда прожил всю жизнь в одиночестве, непонимании и неприязни, когда привязался сердцем лишь к одному человеку на свете и уверился, что иначе быть не может... Он был первым. И до сих пор остается - единственным.
Наверное, теперь любая чужая попытка сделать шаг навстречу воспринимается как фальшь или эгоистичное желание покопаться в чужой душе словно в песочнице.
Конечно, это обидно сознавать.
Я скребусь в двери, которые не откроются никому, кроме того, кто выбран был для этого годы и годы назад. Для того, кто был признан единственно достойным. И даже если со временем он изменится или исчезнет... других больше не будет. Потому что они - другие.
Но если тени из прошлого вдруг возвращаются к тем, кого мы любим, такими, какими их помнят и любят - это ли не счастье?

- Что это творится?! У нас тут не зверинец!... Эти дикие звуки... жильцы до смерти перепугались... Да-да, на втором этаже. Я даже постового вызвала, но там никто не открыл... Что вы! Вы знаете, сколько сейчас стоит новая дверь?!
Да, я почти уверена, что...

***

А вот я совершенно уверена, что вам не стоило открывать ночью эту дверь. И даже постовому. И даже аврорам. Я сама вскрыла замок только на рассвете, опечатав квартиру магией сразу же, как вошла - во избежание.
На рассвете он уже ничего не мог, только стонал. И я тоже не стала говорить лишнего. Никому.
Наверно, он этому удивился - даже больше чем тому, что я сидела с ним все утро, пока не зажили все раны и все время пыталась дотронуться до руки, волос, лица...

А потом у меня появилось еще одно дело.

***

- Мисс МЕЛАС!!! Это... это что - ВОЛК?!!
- Ну что вы! Это лайка. Собака лайка, домашний любимец моего брата Лу.
Простите великодушно, дело в том, что... Лу спешно уехал из дома, а присмотреть за собакой совершенно некому... ну я... совсем ненадолго, сегодня же отдаю его обратно!
- Возмутительно!!! Я же ясно дала вам понять - никаких животных!!!

ах-ах-ах... а если эти животные Вам исправно платят за квартиру? И шторы Ваши пыльные постирали..?

- Миссис Рид... я искренне сожалею, что причинила вам неудобство... но может быть... я сумею немного сгладить Ваш моральный ущерб..?

Двадцать фунтов... Грабеж средь бела дня!

***

- Собака?! Л... Лайка?!!
- Ну Лу, солнышко... волк же похож... Ну не обижайся...
- А вот мне интересно, как я теперь от тебя выходить буду?
- Как-как... на поводке вестимо... зато накормленным и после кофе.
- С коньяком! за моральный ущерб...
- Хватит ржать! С коньяком ему... Вообще, брат мой, пьяный волк - ужассное зрелище...

Запахло весной. А заодно и всем, чем может пахнуть третьеразрядный маггловский квартал.
Теперь, едва ткнувшись за порог квартиры, я чувствую не только то, у кого утром сгорели тосты, но и то, кто вчера не был в душе, кто боится, кто вожделеет и у кого из женщин сегодня "трудные дни". Кто считает что это мелочи, тот просто никогда не был аниморфом...
Два дня душилась как мещанка и "Anais" щитом стояла между мною и всеми чужеродными запахами. А сегодня баста, карапузики, - духи закончились. Опять чувствую себя помесью маггловского датчика и аврорской ищейки...

Обострившийся нюх вывел меня из равновесия всерьез и надолго. Входя во двор, наткнулась на соседа, и, по привычке кивнув, даже успела сделать еще два шага к дому. А потом... Потом от него шибануло струей т а к о г о запаха, что встречныедеревьязаплясалиджигу... и сумбур в голове стал складываться в подозрительно четкую мозаику. Одиночество. Трехдневные отлучки. Книги на самой темной полке. З а п а х...
И... имя. Я помню тебя, Ремус Люпин.

...глухой полночью высунулась в форточку - подымить и подвести итоги дня.

Итоги маловаты, но позитивны - первый гонорар за статью "Магглы. Среда обитания." Толливер одобрил, пожурил коллегу, который пишет для магглов о нас (задержал сроки) и полез в кошелек. Наконец-то...
Часть денег ушла на взнос за квартплату, а часть... ну я ведь женщина! Прихватила пару мелочей себе и милым сердцу женщинам - Зорре и Ма.

К вечеру покупательская радость почти испарилась, стало холодно и как-то одиноко. А от сигарет еще и противно. Вычистила зубы, открыла окно полностью - проветрить... и тут обнаружила, что у соседа справа тоже все нараспашку. А ведь не курил.
Не нравится мне это... Зайти?
С одной стороны, конечно, невежливо, но с другой - это окно меня тревожит уже дня три.
Зайду. Если человеку нехорошо - недаром же меня учили!
...ну а если человек нехороший - тем более недаром.

Дэн Толливер, однокашник драгоценного моего братца Лу, так и не дал ему выяснить, собираюсь ли я делать что-то со своей личной жизнью. Зато поведал, что бросил ко всем драконам свою службу в Министерстве и открыл свое дело. В ответ Лу извлек из кармана мятую газету с отвратительной полиграфией. "The MOCKER".
- Оно?..
Толливер уперся носом в передовицу "Корнелиус Фадж: "Очнуться нельзя забыть" и, хитро прищурившись, кивнул.

Главному редактору новой оппозиционной газеты было двадцать семь лет, а его творению - четыре месяца.
Редакция состояла из одного печатного станка, каморки колдографа, наборного стола и одного безусловно талантливого, но весьма редко трезвого журналиста-аналитика. Колдографии делал сам редактор, за что был трижды пойман и дважды бит. В третий раз пострадало самое ценное - техника, и сегодня Дэн как раз справляет ее поминки. Мы выслушали, покивали сочувственно и выпили за упокой. После чего я предоставила приятелям поговорить о наболевшем и углубилась в чтение"МOCKER-а". Надо признать, пьяница-аналитик писал потрясающе умно и ядовито, чем невольно напоминал лекторскую манеру СС. Эх, профессор...

От размышлений над ходами и вариантами перестановок в Министерстве в случае восстановления Орденов / переизбрания Уизенгамота / принятия властями стороны Понятное-дело-Кого (тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!) меня оторвало восклицание "А Фелис?!"

А что - Фелис?
Мне одинаково претят победительные рапорты из "Ежедневного Оракула" и стрррашшные ужжжасные эксссклюзивные сенсации, высосанные из пальца авторами "Quibbler-а". нет-нет, господа, я не хочу чтобы в газетных архивах хранились свидетельства того, как я обманываю людей. Какая правда, милейшие? Где правда, а где издательский бизнес?...

-...первый раз?
- Что ты имеешь ввиду? - Мелас покачивала пальцем опасно накренившийся стакан, почти опорожненный, только на самом донышке еще переливалась темно-янтарная жидкость. - Обычно все происходит точно по учению одного хитрого австрияка. Женщины рассказывают про первый секс, мужчины - про первое убийство. Так чего тебе?
- Одно от другого недалеко ушло.
- Верно мыслишь! Потому что даже мой первый сексуальный опыт не обошелся без похорон.
- А другой?
- И другой тоже не запросто так. - Мелас надолго замолчала, как раз настолько, чтобы собеседник успел сложить в уме собственную логическую цепочку и смутиться, потом разом проглотила остатки спиртного в своем стакане.

- Но я не поэтому его запомнила. И не потому, что первый, за кем я, по выражению Зорры, закрыла скобки. А потому что это был семилетний ребенок...
Выражение ужаса на его лице ведьма рассматривала с крайним интересом, прежде чем закончить фразу:
- ...тот, кто мне его заказал.

Самия. Ей было больше лет, чем Айше, когда та стала женой Пророка, и это должно было успокоить родителей, чтивших Коран.
Я была человеком с Запада. И не то чтобы плевать хотела на Коран, просто у меня была своя такыйя**. И это позволяло не обращать внимания на традиции, а знать только то, что десятилетнюю девочку выдали замуж за тридцатилетнего мужчину, который регулярно ее избивает. Не говоря уж обо всем остальном.
Она еще успела пожаловаться отцу. Тот еще успел прийти в дом мужа и чего-то требовать, прежде чем его, безродного батрака у кого только и богатства, что красивые дети, тумаками выставили прочь. Умерла она на следующее утро от разрыва селезенки и была похоронена тихо и тайно, как и жила всю свою маленькую жизнь. Ее смерть не оплакивали только двое, муж и младший брат.
Фариду было семь. Он был еще слишком мал, чтобы пробраться в дом к сыну шакала и зарезать его, пока тот спит. Но он уже знал, как найти людей из Орлиного Гнезда. Чужаки – такие как Этке, Кремнёв или я – не слишком-то скрывались.

Когда я увидела его впервые, он был красив. Почти как Хосроу на персидских миниатюрах: стройный, белокожий, черноволосый, усы и брови словно тушью нарисованы на лице. Он все еще был красив, когда я встала на его след и повела в горы.
Это скверная магия, даже когда человек не чувствует, что за ним идут. Но я хотела, чтобы он чувствовал. Сначала смутное беспокойство, потом холодок на плечах, потом странные звуки… чтобы на полуденном солнце он весь дрожал как в лютый холод. И не мог свернуть с дороги, потому что сзади было еще страшней. Чтобы ужас накрывал его с головой и не давал дышать, чтобы он шарахался от каждой тени и знал, что никто... Никто. Ему. Здесь. Не. Поможет.
Впереди, конечно же, был тупик. Он не дошел до него добрую сотню метров. Верней, не добежал, последнюю час пути он несся со всех ног. Но не кричал. Молча ступил на дорогу, молча оглядывался, молча бежал. Так же молча и бросился вниз, не в силах больше терпеть.

Когда я спустилась, он уже перестал быть красивым и давился кровью. Знаешь ли, он сначала обрадовался, когда услышал шаги, а потом понял. Смотрел на меня, очень долго смотрел, потому что больше не мог говорить, да и дышать с трудом. Но я сказала ему. Я сказала "Самия Нужуд", а потом взяла ближайший камень и…

- Хватит!
- Я не стала приносить доказательства. Фарид узнал обо всем только когда увидел похороны.

- И конечно, ты поступила благородно и не взяла с него денег.
- Конечно, взяла. Иначе, это стало бы моей личной местью, а не должно было. Ни в коем случае.
А мой даи***, конечно же, узнал еще раньше, чем Фарид. И спросил, что же я поняла из случившегося.
- И…?
- Я почти ничем не отличалась о того, чью жизнь взяла. Мне можно. Потому что я могу.
- Ты сказала "почти".
- Потому что могу не только я. И я об этом помню.


______________________________________________________________________

*To ro bâ hol o balâ tanhâ gozâštan (фарси) - "Тебя с болью и несчастьем оставили..." (Мохсен Чавоши)

**такыйя или такийя - в некоторых направлениях ислама «мысленная оговорка», согласно которой верующий, живущий во враждебной среде, может внешне принять её условности, сохраняя в душе истинную веру. Допустимо внешнее (мнимое) отрицание собственной веры в обстоятельствах, несущих угрозу.

***даи - букв. «Великий миссионер». Третья ступень в иерархии ассассинов; именно через даи передавалась воля «Старца Горы»